Развлечения

«Обидеть Довлатова легко, понять — трудно». Сергей Довлатов: от А до Я. Т Х

А Б В Г Д Ж З И К Л М Н П Р С Т Х Ч Э Ю Я

ТАЛЛИН

Таллин — еще один важный город в судьбе Довлатова. «Город вертикальный, интровертный, — писал он в „Марше одиноких“. — Разглядываешь высокие башни, а думаешь о себе».

В Таллин Довлатов приехал в 1972 году и работал корреспондентом газет «Советская Эстония» и «Вечерний Таллин».

Новости СМИ2

Воспоминания о жизни в этом городе он оставил в книгах «Компромисс» и «Ремесло». Там же он рассказал о причинах, побудивших сменить место жительства: «Почему я отправился именно в Таллинн? Почему не в Москву? Почему не в Киев, где у меня есть влиятельные друзья?.. Разумные мотивы отсутствовали. Была попутная машина. Дела мои зашли в тупик. Долги, семейные неурядицы, чувство безнадежности». В общем, ничего нового для Довлатова.

«Он хорошо знал Эстонию, — вспоминал его друг, поэт Евгений Рейн, — относился к ней с симпатией, может быть, чуть-чуть юмористически (что, впрочем, вообще неотделимо от его ментальности). И эстонцы чувствовали в нем друга, до известной степени „своего“ человека».

Довлатову пришлось покинуть Таллин сразу после провала публикации сборника рассказов «Пять углов». Уже незадолго до выхода в печать книга привлекла внимание эстонского КГБ. Набор почти был полностью уничтожен. Довлатов вернулся в Ленинград.

ХЕМИНГУЭЙ

«С твоими пороками нужно быть как минимум Хемингуэем», — говорит жена главному герою романа «Заповедник». В самом деле, Довлатов никогда не скрывал своей юношеской привязанности к великому американцу; он и вел образ жизни, схожий с хемингуэевским: писал короткие рассказы, пользовался спросом у женщин, выпивал больше положенного. Чего уж там, не только Довлатов, а целое поколение советских читателей и писателей вдохновлялось личностью и романами Хемингуэя. Но вскоре восторг сменился на разочарование. Довлатов описал эту общественную перемену в статье 1984 года «Папа и блудные дети», подчеркнув, что «именно в эту пору, когда Хемингуэй завоевал журналы и издательства, сцену и кинематограф, русское общество начало охладевать к своему кумиру». А еще раньше, в статье 1981 года Nobody is perfect, он описал свои личные впечатления:
«Хемингуэй застрелился без видимого повода. Ужас надвигающейся импотенции сломил его. Тяготы обычных старческих недугов парализовали его волю.

Хемингуэй выбрал оружие беззащитных. Он поступил как слабый человек. Что вовсе не делает его менее значительным писателем. И менее достойным человеком.

Ведь человеческая слабость писателя зачастую оборачивается главным источником его творчества».