Компьютер работал как часы. И только как часы.
Отшатнулся как от ядерного удара.
Сыт как полковая лошадь.
Дантес пропустил этот выстрел мимо ушей.
Разбирается как свинья в метафорах.
На ресепшене нас встретила девушка, дружелюбная как лабрадор.
Отвечал не сразу, а как будто пропускал свой ответ через внутренний полиграф.
Обладал эрудицией икринки.
Надоел хуже горькой водки.
В ансамбле ложкарей он явно играл первую скрипку.
Чувствовал себя как рыба в биде.
Это верно так же, как то, что доллар стоит 55 рублей.
Неизбежный как Гаага.
Внезапно он заупрямился, как осёл перед скотобойней.
После генеральной уборки она чувствовала себя выжатой как лимон половой тряпкой.
Голова твоя лавровая!
Сравниться с нею красотой мог разве что любой другой человек.
Он почувствовал себя индийским Шивой, который не знает, куда девать руки.
Поистине казачья толерантность.
Он был с детства воспитан хамом. Хамство он впитал с кулаком, матерком и особенно мужиком матери.
Ямало-ненецкая пунктуальность.
Он был умный и красивый как… как ему казалось.
Это был сухой, как «Шато Марго» 2012 года, но живой, как «Божоле нуво», старик.
Что смотришь на меня, как собака на Павлова?
Извивается, как муж под сковородкой.
Ходил на работу как на праздник, десять-пятнадцать раз в году.
Вошёл как пробка в потолок.
Визжит как девочка, которая режет свинью.
Смотрит как таран на новые ворота.
Из морозильника на него жалобно смотрела своими немигающими медалями замёрзшая до полусмерти, покрытая инеем бутылка «Столичной».
Суковатый, как борона.
Надоел всем как советский минтай.
Вытянутое лицо с глазами усталой дохлой лошади.
Как бык на корове на льду.
Уставился как баран на шашлык.
Орлов как дроф.
Словно белка, прятал на зиму водку.
Смазливый как подшипник.
Поверхностный, как волгоградское метро.
Ему было тепло и сытно. Так, вероятно, чувствует себя моль в норковой шубе.
Он был зануда и педант до богатой сосудами соединительно-тканной основы мозга костей.
Устала как собака на своей свадьбе.
Свежие комментарии