Банник

ЧЕТВЕРТЫЙ ПАР

Мария ВЕТРОВА

Мало кто знает в наше время о довольно-таки сердитом духе русских банек, который в народе так и зовется: «Банник». А знать о нем и, главное, о его повадках, вовсе нелишне. Ведь русских бань, маленьких, обворожительно пахнущих во время топки горьковатым дымком отечества, остается все меньше и меньше... Никогда не забуду, как много лет назад мне довелось в первый раз мыться в настоящей русской деревенской бане. Деревенька, где случилось памятное для меня событие, оказалась крохотной, затерянной среди глубоких снегов Приуралья. Невозможно было поверить, что всего в двух часах автобусного путешествия по ухабистым, но надежным дорогам шумит и клокочет огромный промышленный город, в котором мы с сестрой родились и выросли. Разумеется, в квартирах со всеми коммунальными удобствами, включая ванную. Потому обеим и показалось необыкновенно привлекательным предложение знакомых провести выходные среди их родных: обещаны были нам развлечения типа бани и катания на санках.

Увы, некоторое разочарование постигло нас почти сразу. Во-первых, в довольно просторную избу с русской печью, состоящую из одной большой комнаты и кухни с сенями, наехало в тот день столько городских родственников хозяев, что из просторной она сразу превратилась в жутко тесную. Во-вторых, выяснилось, что все эти разного возраста и довольно-таки простых нравов люди присутствуют здесь с той же целью, что и мы: помыться-попариться в русской баньке... Наконец, нас предупредили, что спать придется на полу, поскольку единственная кровать и печь достанутся наверняка тем мужикам, которые напьются вусмерть прежде других...

Веселенькие обещали быть выходные! Но, как выяснилось, в ближайшие сутки никакого обратного транспорта, способного доставить назад в город, не предвиделось. Молча, но с пониманием переглядываясь, мы с сестрой Людой и вообразить не могли, что худшее ждет нас ближе к вечеру.

Банька, между тем, была уже натоплена и готова к первой партии жаждущих попариться. Мы в первую не попали, так же как и во вторую, и даже третью «смену». Наконец, на четвертый заход дошло и до нас. Хозяйка, услышав, что в деревенской баньке мы впервые, покачала головой и сказала странную фразу: «Знала бы, я б вас в четвертый-то пар вжисть не пустила! Не приведи Господь, он разбушуется...»

Однако проинструктировала, что да как нужно делать, куда водичку плескать, чтобы парок был, и сколько этой водички брать, чтобы не обжечься крутым паром. А напоследок сказала: «Глядите, девки, ежели чего почуете, враз из бани бегом, пулей, да не передом, а задом наперед идите-то...» Мы с Людкой опять переглянулись и, ничего не поняв, решили, что это какой-то местный обычай - выходить из бани задом наперед.

Предбанник оказался холодным, с мерзлой землей вместо пола. И сестра, крайне мнительная во всем, что касается здоровья, раздеваться тут отказалась категорически, заявив, что не намерена завершать эту идиотскую затею воспалением легких. Двусторонним. Крупозным. Разделись мы в самой бане, невзирая на жуткую и влажную жарищу. И кто знает, если бы Людка прекратила ворчать и ругаться, попав в полутьму баньки, рассеять которую была не в состоянии крошечная лампочка, ничего бы и не случилось. Но она, напротив, вошла в азарт: «Вымой с мылом лавку, иначе я к ней не прикоснусь! - заявила она. - И шайку вымой - она у них тут одна-единственная! Да еще деревянная. Это что же - я должна в нее макаться после всех?! Это же негигиенично!!!»

Вот на этом месте - про «негигиеничность» - и начался кошмар... Внезапно на раскаленной плите, которую мы и должны были, по хозяйкиной инструкции, обдать водичкой, что-то зашипело, затрещало и... В следующий миг я ни с того ни с сего шлепнулась на колени под почти нечеловеческий Людкин визг. Не успев подняться, а только распрямившись, я наткнулась взглядом на темный полок (деревянная полка, на которой следовало париться) и завизжала сама. Из глубины мрака на меня глядели два злобных зеленоватых огонька, именно глядели и именно огонька, потому что остального, если оно и было, не просматривалось!.. Я кинулась вон из бани, напрочь позабыв про «задом наперед». Не тут-то было!

Счастье, что я успела мгновенно вскинуть руки, заслоняя лицо, иначе бы раскаленный до неестественного состояния березовый веник, почему-то плясавший в облаке густого и горячего пара, точно угодил мне в глаза... Не знаю, как нам удалось услышать сквозь этот кошмар и собственные вопли крик хозяйки: «Задом, девки, идите задом!..» Не помню, каким все же образом выбрались из баньки. Знаю лишь, что, очутившись нагишом на почти сорокаградусном морозе, мы его даже не почувствовали. А на бесстыдные взгляды мужиков, наслаждавшихся зрелищем наготы через окна избы, нам было наплевать... Мужиков хозяйка, конечно, отругала. Но прошло не меньше двух часов, прежде чем мы с Людкой, смазав каким-то местным снадобьем ожоги (она пострадала больше), почувствовали что-то похожее на любознательность и спросили, что ЭТО было. «А баенник, кто ж еще-то? Неужто не слыхали?» - ответила хозяйка спокойно. Нам, двум наследственным атеисткам, смешно не было. Хотя редкие рассказы нашей бабушки про «баенника» или «банника» всю жизнь до этого мытья мы считали сказками. Но не теперь!

Теперь-то наше глупое легкомыслие истаяло без следа, а любопытство мгновенно умножилось - особенно у сильно пострадавшей Людки. И вот что мы услышали. Издревле на Руси в любой бане всегда поселяется «банник» - невидимое существо сродни домовому, но совсем не такое доброе. Селится он либо за каменкой, либо под полком, живет там круглый год (никакой мороз его не смущает), а в банные дни тоже моется - после всех... При этом людям полагается делиться для мытья не больше чем на три очереди, потому что банник четвертую «смену» считает почему-то своей. И попрание своих прав иногда стерпит, иногда почему-то нет. А женщин, особенно молоденьких, отчего-то не любит... Потому-то все, кто о нем знает, и боятся «четвертого пара»! Он ведь может не только веником охаживать или паром жечь. Хуже, когда начинает кидать в человека раскаленные камни от печки-каменки да кипятком плескаться. «Но для этого банника надо уж как-то по-особому рассердить», - сообщила хозяйка.

Я посмотрела на сестру, и та молча отвела глаза и поспешно спросила, почему бежать надо было задом наперед? Иначе, пояснила хозяйка, вовсе зашпарит. Сила он - нечистая, а ее обмануть можно только одним способом: бежать в одну сторону, а следы ног чтобы в другую показывали. Вот он и промахнется, плескаясь кипятком! А не сделаешь так - в худшем случае и вовсе живой из бани не выйдешь. Врачи скажут, что человек либо угорел, либо сам невзначай ошпарился и сознание потерял. Или упал и смертельно головой стукнулся. Но в народе и без докторов отлично знают, что все это - проделки «банника»...

В какой-то момент я подумала, насколько же дикую картину углядел бы в той нашей беседе сторонний наблюдатель: две студентки-комсомолки сидят возле «темной» старухи и, открыв рот, с неподдельным страхом впитывают какие-то суеверные, глупые предрассудки. Но... спина, неведомо кем ошпаренная, все еще болела, а перед глазами ярче, чем хотелось бы, стояли два злобных зеленых огонька, пялящихся из тьмы полка... Много лет спустя во время нескольких фольклорных экспедиций я не раз еще сталкивалась с рассказами о «баннике».

В средней полосе России, например, существует обычай задабривания этого сердитого духа. Его расположения добиваются тем, что периодически приносят баннику угощение в виде куска черного хлеба, круто посыпанного солью, - в отличие от большинства «нечистых», соль он очень любит. У «банника» есть и свои обязанности. Если можно так выразиться, он распоряжается угаром: удаляет его из бани, пока не перемоются все хозяева и гости, обязанные уложиться, как я уже упоминала, в три смены. Нарушителей, пришедших все в ту же роковую четвертую, он не любит и наказывает самосудом. Поскольку обязанность «банника» - удалять угар, он вполне может его и напустить. Или просто разделаться с нежеланными посетителями, как разделался со мной и моей сестрой.

А вот какую историю услышала я в Пензенской области от еще одного «пострадавшего» при схожих обстоятельствах. Разница заключалась в том, что было жаркое лето. А время перевалило за полночь: час, после которого любого «банника» посетитель раздражает не меньше, чем «четвертый пар». Пожилой пастух, рассказавший эту историю, не производил впечатления лгуна, а суть тут вот в чем. Перед каким-то праздником мужичок этот задержался на пути из города и, не желая будить после полуночи домашних, забрался переночевать в собственную баньку.

Раздеваясь, в темноте случайно сдернул с шеи веревочку с крестиком, что и послужило, по его мнению, причиной дальнейших событий.

Банька, истопленная к празднику, все еще была хороша, и он решил попариться перед сном. Залез на полок, действительно попарился... И вдруг обнаружил, что при всем стремлении слезть никак не в состоянии это сделать! Кроме того, к ужасу пастуха, веник вдруг вновь, сам по себе, начал его охаживать!.. Бедняга не помнил, каким образом все же оказался внизу, бросился к двери с отчаянным криком, который, к счастью, услышала из избы его жена, поджидавшая мужа из города. К счастью, потому что ни на какие усилия пастуха дверь не поддавалась, ее заклинило намертво! А веник, между тем, продолжал «гулять» по несчастному...

Свидетелем страшного случая оказалось в итоге почти все село, поднятое на ноги женой пастуха. За дверь взялись несколько мужиков, но она по-прежнему не поддавалась. Пробовали рубить топором - ничего не получилось... Спасла положение бабка-знахарка, которую привели к баньке: пошептала что-то, поколдовала, специальной водичкой сбрызнула, и выпустил-таки «банник» свою жертву! Полумертвый мужик вывалился оттуда без памяти, с трудом его откачали.

Зная про существование «банников», в народе знали и секрет, каким образом можно отвратить от себя его злобу. В старину, выходя из бани после мытья, люди всегда оставляли в кадушках немного воды, а на лавках - кусочек мыла или немного щелока, если мылись им. Банные же веники никогда не заносили в избу, даже новые, только что нарубленные, не принято было проносить дальше сеней - там они и сушились...

В северных районах России про «банника» тоже отлично знают, правда, там его зовут «жихарем» (например, в Поморье) и считают даже более злым, чем в остальных местах. Умилостивить жихаря, в отличие от средне-русского банника, невозможно. Чтобы не попасть в прямом смысле «под горячую руку», нужно строго соблюдать все связанные с ним приметы, не мешать ему мыться самому и приглашать своих нечистых гостей, когда он считает нужным.

Много сведений, в том числе о гостях банников, сохранилось и на Украине: почти повсеместно бытуют рассказы о том, как кто-то, проходя ночью мимо бани, слышал, с каким озорством и усердием «хлещутся» там черти и при этом словно «жужжат», как будто разговаривая между собой.

Общее же мнение наших славянских предков, сложившееся еще в очень древние времена, сводится к тому, что шутить с банником ни в коем случае нельзя. И только на Святках разрешается погадать с помощью этого таинственного существа. Способ, мягко говоря, не вполне приличный. Нужно подойти ночью к баньке, приоткрыть дверь, повернуться к ней спиной и слегка просунуть в щель... голый зад. Если банник ударит в ответ когтистой лапой - быть беде! Если нежно и ласково огладит мохнатой и мягкой, как шелк, ладонью, - к счастью, которого как раз хватит на весь год...

А если париться в баньке вот так, то и не такое привидится)))

Всех-всех-всех...