Эта смешная история началась с того, что решили мы с соседом сделать самопальные валенки. Зима скоро придет, снега навалит. А ты в валенках! Идешь по свежевыпавшему снегу, он скрипит, кряхтит, пытается дотянуться до трудовых ног своими холодными иглами. А в валенке ногам тепло, благодать!
Покупные валенки, разве это валенки? Эксклюзивные валенки – загляденье! И узор можно самому по кромке пустить. Если ты в самодельных, эксклюзивных валенках, то и отношение к тебе как к крепкому, хозяйственному человеку. Семеныч такие валенки себе делает, но, Семеныч их никому не продает, даже за самогон. Может, стоит Семенычу про антимонопольные судебные процессы рассказать?
В общем, выменяли мы у Семеныча два мешка шерсти, мол, подушки набьем. Сказали бы, что для валенков, Семеныч шерсть бы не дал, а на подушки вот дал. Хорошая у него шерсть и где только он её берет? С себя, что ли состригает?
Хорошая шерсть – но вонючая! Возьмешь небольшой клок – приятно пахнет. А если мешок открыть без противогаза, то все, мгновенная смерть! Стали мы шерсть перебирать, катышки да прочий мусор выкидывать. Ну и нудное это дело! Самое то, для женщины. Сиди, работай тонкими пальчиками да болтай с подругами. Спина вот только затекает. Выпили по чуть-чуть, чтобы спина прошла…
Минут через 30 меня задолбало «в наклонку» работать. Сходил я в сарай и притащил оттуда корыто, сложил в него шерсть, поставил корыто на стол. Благодать! На спину нагрузки никакой, работать удобно. А то на лечение спины никакого самогона не хватило бы. Нагрели кипятка, залили. Мало, только намочило шерсть. Сосед отправился еще кипятка нагреть, а я сижу, шерсть перемешиваю.
Вдруг, слышу нехилый такой «Бабах», через пару секунд еще раз «Бабах». Я в начале удивился, а потом хлопнул себя полбу. Ёханый бабай! Да я же Сёмку забыл покормить! Сёмка – это хряк мой, живущий в сарае. Когда Сёмка голоден, он отходит в дальний угол сарая, разгоняется до первой космической и пятаком в дверь «Бабах».
Дверь трясется, сам сарай, того гляди развалится. И так, пока не покормишь. Сёмке то что? У него мозг еще в юности атрофировался, а мне сарай дорог как память! Цапнул я лоханку с помоями и пошел кормить свой зимний рацион…
Поставил лоханку на землю, отпер засов. Люди добрые, скажите, если знаете, где были мои мозги в этот момент? Я отпер дверь в тот самый момент, когда Сёмка был на излете своей траектории. Дверь чуть не сорвало с петель! Она, со всего маху двинула мне по носу. Я отчаянно заматерился и упал. А Сёмка, тем временем, встав передними рульками в лохань, жадно пожирал помои…
Ощупываю нос – Сёмке повезло! Нос не сломан. Стал я Сёмку обратно в сарай загонять. И так его толкаю и сяк, Сёмке всё по пятачку. Еще бы, весит эта скотина за центнер! Попытался я у него лохань отобрать. Хех, куда там. Всё представляло из себя незыблемый и непоколебимый, чавкающий и похрюкивающий памятник моей глупости. В сердцах хватаюсь за какую-то палку и хрясь Сёмке по спине. Палка переломилась, хряк прекратил жрать и поднял на меня поросячьи глаза.
Мне стало не по себе. Сёмка то с месячного возраста без мозга живет. Но, ведь что-то же заставляло эту гору мяса жрать, двигаться и выносить мне мозг? И вот, это что-то, очень не хорошо на меня посмотрело. Сёмка двинулся на меня. Я шагнул назад. Сёмка не отступает! Я еще шаг назад, а Сёмка, отчаянно взвизгнув всей своей тушей, полетел на меня.
Очнулся я на крыше завалинки, Сёмка внизу, кругами ходит и хищно на меня посматривает. В этот момент открывается дверь и выходит мой сосед, держа на вытянутых руках кастрюлю кипятка. Единственное, что я успел сделать, так это крикнуть:
- Берегись! Во дворе бешеная свинья!
Сосед поднял на меня глаза и успел сказать:
- А?
Дальше всё происходило как в замедленном кино…
Сказав судьбоносное «А», сосед сделал шаг вперед. Ему бы обождать чуток, но поезд истории нёсся к разрушенному мосту. Сосед промахнулся мимо ступеньки и, падая, со всего маху окатил хряка кипятком. Окрестности разорвал душераздирающий, полный боли и неподдельной, свинячьей ненависти поросячий визг!
Сёмка стал носиться по двору как угорелый. Выбив две ножки у стола и снеся часть ограды, Сёмка выбежал в огород. Поросячий визг не стихали ни на секунду. Падающий стол, лишившись опоры, не удержал корыта и обдал соседа с ног до головы чёрной, вонючей кашей из шерсти, грязи и горячей воды.
Сосед вскочил и окрестности огласил второй отчаянный вопль, правда, в отличие от Сёмкиного визга, вопли соседа были наполнены более осмысленными восклицаниями. Так они и орали на пару с Сёмкой, один в огороде, другой во дворе. А я стоял над всем этим как дирижер, правда, без фрака и палочки.
Тут открылась калитка и во двор вошла жена соседа. Увидав нечто волосатое, очень плохо пахнущее, больше всего напоминающее сошедшего с ума черта, соседка схватилась за сердце и медленно осела на пороге. Увидав свою жену, сосед, перестав верещать, отправился к ней, дабы поплакаться на судьбу злодейку и несправедливость обстоятельств. Но, его половинка совершенно превратно истолковала мотивы этого поступка.
Сосед получает хороший удар ногой в лоб и падает как подкошенный! Тем временем, баба резко вскакивает, добегает до калитки, и закрывает её с той стороны, удерживая дверь руками. Я, со своей верхотуры кричу:
- Юля, ты чего это? Это же твой благоверный!
Недобро посмотрев на меня, соседка оставила калитку и медленно подошла к лежащему мордой в землице соседу. Сосед, замычав, протер лицо, и умоляюще посмотрел на свою жену.
Жена соседа всё сразу поняла! Второй раз за сегодня увидал такие глаза у живого существа. С боевым кличем:
- Ирод! Что ты с ним сделал?
Разгневанная женщина побежала к завалинке. Эх! Двум смертям не бывать, одной не миновать! Подумав это, я перебрался на крышу сарая, а с неё, прямиком в огород. Где мирно, с философским видом доедал капустную грядку Сёмка. Иногда похрюкивая, и глядя, как я убегаю от разъяренной женщины по пересеченной плодами природы местности…
Сёмку, совместными усилиями мы загнали в сарай. Стол, методом кувалды и какой-то матери, починили. Сосед, отмытый в баньке, увлеченно рассказывал Юле про процесс производства красивых, эксклюзивных валенок. А я, изредка поддакивал ему разбитыми губами, прикладывая к подбитому глазу запотевший бутыль самогонки.
Далеко в поле мычали возвращающиеся с выпаса коровы, иногда кукарекали петухи. На душе было тепло и уютно от одной мысли о том, с какими замечательными, добрыми и отзывчивыми людьми я живу.
Свежие комментарии